Иван Покровский

Исполнительный директор Ассоциации российских разработчиков и производителей электроники

Иван Покровский: «Важно закрепить цель - переход на программно-аппаратные платформы российской разработки»

2022 год встретил российских производителей новыми вызовами. Помимо проблемы дефицита полупроводников и продолжающейся пандемии COVID-19, Россия столкнулась с санкционными ограничениями со стороны зарубежных партнеров. Исполнительный директор Ассоциации российских разработчиков и производителей электроники (АРПЭ) Иван Покровский рассказал журналу RUБЕЖ, как в новых условиях проложить путь к технологической независимости, какие меры поддержки особенно необходимы отечественным компаниям и с какими странами стратегически выгодно сотрудничать России в текущей ситуации.

Подготовила: Александра Синючкова

По вашему мнению, с чего должна начинаться импортонезависимость? Какой из сценариев больше подходит для России?

Иван Покровский: Начинать движение к технологической независимости нужно с анализа узких мест и концентрации ресурсов на этих проблемах. Необходимо понять, где у нас нет альтернатив зарубежному поставщику.

Технологическая независимость – это всегда плохо, потому что в некоторых случаях она создает такие риски и угрозы, которые неприемлемы не только для компаний, но и для страны в целом. Всегда важно иметь выбор, и лучше, когда этот выбор приходится на компании из разных стран. В идеале – из таких стран, которые представляют разные политические интересы. Если есть альтернатива, то технологической зависимости нет, хотя, возможно, нет и российского решения с точки зрения импортозамещения, и ситуация по-прежнему остается на нулевом уровне. А когда встает вопрос о том, что необходимо из тех задач, которые связаны с проблемными местами, выбрать приоритетные – то здесь уже оценивается уровень угроз и можно на примере представить выбор. Например, когда говорят, нужны ли российские разработки, при том что российские производители оборудования, и тем более российские производители микросхем, сейчас зависят от поставок из-за рубежа? А готовая продукция более доступна.

Необходимо взвешивать риски, к которым приводит использование зарубежной продукции. На первый взгляд кажется, что сейчас можно было бы открыть двери для использования продукции из-за рубежа, в частности в информационной инфраструктуре. Ведь российское оборудование сложно обеспечить всеми необходимыми комплектующими. Но нужно помнить о ситуации, которая произошла в SberDevices, у которых бытовые приборы опирались на платформу китайского разработчика. Этот разработчик закрыл доступ к своей платформе технической поддержки, и устройства просто перестали работать, и очень надолго. Такая проблема быстро не решается.

Если мы спроецируем этот случай на объекты критической информационной инфраструктуры, то поймем, что они опираются на платформы зарубежной разработки и так же как светильники интернета вещей SberDevices могут быть удаленно отключены. В худшем случае – управление ими будет перехвачено зарубежными разработчиками. Эта угроза гораздо серьезнее, чем временные перебои с поставками продукции российской разработки.

И когда регуляторы спрашивают: «А вы можете гарантировать, что вы выпустите свою продукцию в тех объемах и количествах, как обещали?» Нет, никто не может гарантировать, но это не значит, что нужно «открывать двери» зарубежным разработкам. Потому что риски использования зарубежных разработок в инфраструктуре гораздо страшнее, чем риски временных перебоев в поставках продукции российской разработки.

На одной из конференций, в частности на конференции в ТАСС, вы говорили о том, что импортозамещение как повышение самодостаточности – это заведомо проигрышный вариант. В чем несовершенство данной стратегии, на ваш взгляд?

И. Покровский: Мы замыкаемся на своих собственных инвестиционных возможностях, на внутреннем рынке, на имеющемся кадровом потенциале. Если включить режим самодостаточности, то окажется, что в самом лучшем случае российская продукция будет соответствовать технологическому уровню двадцатилетней давности. А во многих направлениях – и тридцатилетней.

Первым встанет вопрос кадров. Большинство современных молодых инженеров-разработчиков не захотят откатиться на тридцать лет назад, поэтому первое, что мы потеряем – лучшие кадры. Разработчикам электроники придется сделать выбор: либо идти в разработку программного обеспечения, либо уезжать работать на зарубежные компании по своей специализации. В любом случае для электронной промышленности они будут потеряны, что снизит потенциал технологического развития и сделает Россию не интересной рынку. Инвестиционная привлекательность отрасли будет нулевая. Значит, единственным источником инвестиций остается государство, которое будет инвестировать, как мы видим, только на условиях гарантий, а эти гарантии может обеспечить только государственная корпорация. Отрасль потеряет частный сектор компаний полностью. То есть бизнес просто уйдет из отрасли. Останутся госкорпорации, где в основном работают инженеры не очень высокой квалификации, не востребованные в современных компаниях, что повлечет отсутствие интереса со стороны молодежи. Примерно так выглядит сценарий самодостаточности.

Если Россия делает ставку на технологическую независимость, это должно стать совместной задачей в кооперации с другими странами. Мы должны обеспечить технологическую независимость не через изоляцию, а через преодоление проблемы в доминировании, через создание альтернатив тем техническим решениям, которые сейчас аналогов не имеют, и последовательно разрешить все существующие проблемы.

Если мы рассматриваем интеграцию со странами, которые тоже стремятся к технологической независимости, то какие это страны на данный момент?

И. Покровский: Сейчас Россия находится в таких условиях, когда она эффективнее может кооперироваться с теми странами, которые в текущих реалиях заняли нейтральную позицию по отношению к России. Но рано или поздно санкционная история начнет сходить и круг стран и компаний, с которыми мы можем сотрудничать в решении задач технологической независимости, будет расширяться. Из крупных стран интересных с точки зрения электроники, согласования совместных программ развития отрасли – это в первую очередь Индия и Китай. На мой взгляд, совпадение стратегических интересов с Индией больше, чем с Китаем, но у Китая гораздо больше ресурсов и возможностей, которые интересны в краткосрочной перспективе для сохранения устойчивости российской промышленности.

Какую «дорожную карту» на фоне стратегии поддержки микроэлектронной промышленности до 2030 года видит правильной непосредственно АРПЭ? С чего следует начать, к каким результатам и за какой период возможно прийти?

И. Покровский: В текущих условиях на первый план выходит задача повышения экономической устойчивости по двум составляющим.

Устойчивость каналов поставок: все, что позволяет России перейти на использование «независимых каналов». Альтернативы – это не только технические решения, но и альтернативы на уровне каналов поставок, на уровне цепочек производственной кооперации. Требования по защите интеллектуальной собственности на бренд, на электронные компоненты, например, приводили к тому, что мы можем использовать только авторизованные каналы, а независимые – не можем. Сейчас авторизованные каналы, построенные зарубежными корпорациями, недоступны. В связи с этим было принято правильное решение, за которое мы бились больше двух месяцев, – параллельный импорт.

Принято решение об упрощении порядка нотификации. До сих пор при нотификации требовалась доверенность производителя. Сейчас мы не можем получить ее, потому что зарубежный производитель не дает разрешений на поставку своей продукции в Россию, а требований по нотификации никто не отменял. Этот порядок сейчас меняется. Мы тоже достаточно долго добивались его, обращаясь в правительство совместно с другими ассоциациями. Теперь подтверждение нотификации вместо зарубежных вендоров смогут давать отраслевые ассоциации, в том числе и АРПЭ. Однако сохраняется проблема сертификации компонентов. Есть еще ряд проблем, не позволяющих перейти на независимые каналы.

Финансовая устойчивость. Для компаний, которые связаны массой обязательств с государственными, муниципальными заказчиками, большим риском является то, что им начнут выставлять штрафы за неисполнение сроков поставок или объемов поставок. Государственные заказчики по своей инициативе не могут поменять условия, так как могут быть заподозрены в том, что подыгрывают определенным игрокам рынка. Госзаказчикам нужны серьезные основания для того, чтобы пересмотреть эти условия. Одним из таких оснований может являться признание обстоятельств непреодолимой силы. В первую очередь такое право должно быть предоставлено производителям, поскольку у заказчиков такого права нет.

Стоит отметить Постановление Правительства от 29 марта 2022 г. № 505 «О приостановлении действия отдельных положений некоторых актов Правительства Российской Федерации и установлении размеров авансовых платежей при заключении государственных (муниципальных) контрактов в 2022 году», в соответствии с которым принято решение об увеличении авансовых платежей до 50% без казначейского сопровождения до 80% с казначейским. Правильное решение и очень важное. Потому что сейчас лучший способ повысить финансовую устойчивость компаний – увеличить размеры авансов. Но данная возможность не означает, что заказчики ею воспользуются. Здесь необходима дополнительная мотивация со стороны правительства, определенные установки в адрес заказчиков, чтобы они платили своим поставщикам авансы в больших размерах, чем сейчас. Если не начнут платить – у компаний не будет денег, чтобы пополнять складские запасы комплектующих и поддерживать свою деятельность.

Льготное кредитование промышленности. Уже приняты некоторые меры по субсидированию ставки. Тем не менее при текущем уровне ставки Центробанка, даже с учетом субсидии, она получается достаточно высокой. Для промышленных предприятий кредит со ставкой более 10% – это большие риски. При таком кредитовании есть риск потерять финансовую устойчивость. На данный период времени – это основные меры, которые позволяют повысить устойчивость компаний.

Лучшие способы повышения конкурентоспособности отечественных продуктов – какие они? Построение экосистемы, интеграция – на чем необходимо сделать акцент, по вашему мнению?

И. Покровский: Конкурентоспособность по «гамбургскому счету» определяет только внедрение продукции на зарубежных рынках. То есть, если продукция принята на зарубежных рынках вне рамок российского регулирования – это является лучшим подтверждением конкурентоспособности. Поэтому в качестве долгосрочного ориентира необходимо сохранять этот критерий. Конкурентоспособность российских разработок должна подтверждаться продажами на зарубежных рынках. Дальше – вопрос тактических решений. Как эту конкурентоспособность, во-первых, повысить, во-вторых, расширить на большее число продуктов, чем сейчас.

Вполне допустимый вариант, когда российские компании на первом этапе предоставляют свои разработки бесплатно. Это позволит снять вопрос о достижении того масштаба деятельности, когда цена продукции выходит на уровень крупных компаний. Потому что даже очень интересное техническое решение может быть отрезано от рынка фактором малого масштаба и высокой себестоимости.

Преодолеть этот барьер можно через вывод российских технических решений в глобальный Open Source – предоставить их в открытый доступ. Любому зарубежному партнеру, который возьмется их внедрять, потребуется техническая поддержка. Поэтому монетизация пойдет сначала через техническую поддержку, а потом уже через продажи различных опций к тому базовому решению, которое предоставлено бесплатно. Я думаю, по этому сценарию пойдут многие российские разработчики.

В одном из интервью вы говорили, что Россия не может выбрать путь КНР как основной (стратегия догоняющего развития). На ваш взгляд, возможно ли развитие отечественных элементов производства параллельно с основной стратегией, например в рамках программы развития электронного машиностроения в России до 2030 года?

И. Покровский: Если внутренний рынок существенно больше, чем входной инвестиционный барьер, – срабатывает догоняющая стратегия. Если внутренний рынок меньше, например в разработке современных микропроцессоров или тем более в производстве современных полупроводников, – такая стратегия не сработает. Возможно и в таких технологических операциях, как монтаж компонентов на печатные платы. Но это уже произошло по факту. Российские контрактные производители уже находятся на конкурентном уровне.

Как создать продукт, который будет востребован на рынке?

И. Покровский: Мы должны проанализировать потребность российского рынка и сразу строить предприятия, которые на внутреннем рынке в состоянии выйти на конкурентоспособный уровень в масштабе деятельности. Для этого должен быть соответствующий объем инвестиций, который позволит доводить такие проекты до конкурентоспособного уровня, а не бросать их на полпути.

Если говорить о задачах, которые требуют постепенного, поэтапного наращивания инженерных компетенций, то здесь встает вопрос выбора области применения. Например, если мы разрабатываем российский процессор и он проигрывает в конкуренции по техническим характеристикам лучшим зарубежным образцам, то должно быть еще что-то, что заказчики оценят выше, чем, например, производительность процессора. В настоящее время в России много заказчиков, которые готовы переплачивать за то, что контролируется из России, за обеспечение устойчивости инфраструктуры – число таких заказчиков резко увеличилось после 24 февраля. На мой взгляд, именно в этом направлении необходимо работать. В частности, я считаю, что для заказчиков должен быть доступен процесс проектирования и безопасность, заложенная в процессе проектирования.

Существует мнение: чтобы повысить конкурентоспособность отечественного продукта, необходимо обязать часть госкорпораций и других компаний его покупать, тогда российский продукт будет развиваться. Вы разделяете это мнение?

И. Покровский: Я думаю, риски ошибочных решений при таком подходе очень велики и перевешивают те возможные результаты, которые предполагаются. Концепция гарантированного сбыта, во-первых, демотивирует компанию. Во-вторых, компании предлагают не то, что нужно заказчику, а значит и широкому рынку. Они предлагают не то, что нужно заказчику, а что могут сделать. Никому не должно ничего гарантироваться. Необходимо сохранять конкуренцию между российскими производителями.

АРПЭ выступила против закона о наказании за исполнение санкций. В чем причина такой позиции и чем грозит принятие данного законопроекта российскому рынку?

И. Покровский: Сегодня 95% номенклатуры, которая используется в производстве электронного оборудования, доступна. Внешние ограничения не запрещают поставлять комплектующие общего применения. Эти комплектующие определенным образом маркируются в экспортном контроле США как ipr 99. Российские компании могут закупать эти компоненты легально, без нарушений правил экспортного контроля и без нарушений нашего российского законодательства, но по независимым каналам. При этом их очень трудно купить по авторизованным каналам, потому что, помимо санкций, многие глобальные корпорации ограничивают поставки бойкотом.

Зарубежный партнер не может продавать свою продукцию в Россию без получения обязательств со стороны российского партнера, что тот не будет продавать эту продукцию компаниям, которые уже находятся в ограничительных списках. Зарубежный партнер ОБЯЗАН предъявить это требование. Если требование не предъявлено – нарушается законодательство страны местонахождения. При этом российские компании, закупающие компоненты для гражданской промышленности при получении запроса от предприятий ВПК, должны им отказать. А по новому закону это может трактоваться, как исполнение санкций с уголовным преследованием.

Еще один важный момент, на мой взгляд, – предприятия ВПК не должны напрямую обращаться с запросами на открытый рынок, это важно для безопасности цепочек поставок.

Как лично вы оценивает перспективы заводов «Микрон», «Миландр», «Ангстрем» – готовы ли они взять на себя роль альтернативных производств в российской микроэлектронике? Если нет, то почему?

И. Покровский: Внешние обстоятельства таковы, что в этих условиях они не смогут взять на себя роль альтернативы. Во-первых, мощности российских производителей компонентов ограничены. Они не позволяют закрыть спрос на гражданских рынках, а чтобы расширить эти мощности, нужен доступ к технологическому оборудованию. Поставки технологического оборудования сейчас находятся под более жестким санкционным контролем, чем поставки компонентов. Во-вторых, они зависят от поставок материалов: чистой химии, газов, чистого кремния. Это необходимо для поддержания современного технологического процесса. Например, у «Микрона» сейчас 180 нанометров. Без поставок этих материалов он функционировать не сможет, а на эти поставки, к сожалению, также накладываются санкционные ограничения.

Поэтому сейчас российским производителям компонентов лучше сосредоточиться на тех задачах, которые для них являются традиционными, и заниматься тем, подо что они были «заточены». Расширять свои мощности у них в данный момент нет возможности.

Если думать о том, что делать с полупроводниковым производством, то на современных топологических нормах в ближайшее время альтернативы TSMC не будет. В перспективе примерно пяти лет могут появиться фабрики, которые составят конкуренцию TSMC.

Как вы оцениваете перспективу перехода страны на российское производство за счет строительства нового завода в Зеленограде и переноса производств на площадки заводов «Микрон», «Ангстрем» и «Миландр»?

И. Покровский: Это скорее выпуск опытных образцов или совсем ограниченных партий, которые никак не могут решить проблему гражданской промышленности. Это возможность для разработки новых технологий, новых технологических процессов для научного поиска. Такого рода задачи также важно решать. Но перекрыть потребности промышленности массового производства они не смогут.

Не секрет, что иностранные рынки по отношению к внешним поставщикам ведут себя достаточно сурово, лоббируя приоритет местных производителей за счет различных регуляторных мер (сертификация, отраслевые объединения, требования к созданию совместных предприятий и т. д.). На ваш взгляд, уход иностранных компаний с российского рынка – это удар или новые возможности для отечественных производителей?

И. Покровский: Уход производителей конечной продукции открывает возможности, а уход производителей компонентов и материалов, которые необходимы для производства, – накладывает ограничения. Здесь нельзя сравнивать, что перевесит. Потому что, если мы не преодолеваем ограничения, связанные с санкциями на поставки комплектующих, то каким бы большим ни был потенциал открывающегося рынка – он не сможет быть реализован.

Как вы оцениваете предложение Минпромторга по упразднению Единого реестра российской радиоэлектронной продукции, внесенное в Постановление Правительства Российской Федерации от 17.07.2015 № 719?

И. Покровский: Первое, что мы согласовали внутри ассоциации – этим вопросом в текущих условиях заниматься не нужно. Данные вопросы потеряли актуальность в настоящее время. Сейчас мы настаиваем на том, чтобы сохранить все нормативное регулирование в этой области, регулирование государственных закупок таким, какое оно было до 24 февраля.

Нет смысла его менять: спрос многократно превышает возможности комплектования производства. Российскую продукцию готовы покупать даже по более высоким ценам, чем раньше, и в гораздо больших объемах. При этом нет возможности скомплектовать производство. Поэтому усилия регулятора должны быть направлены в первую очередь на то, чтобы помочь компаниям повысить финансовую устойчивость, перейти на независимые каналы и максимально быстро перестроиться.

Во-вторых, вместе с упразднением Реестра радиоэлектронной промышленности Минпромторг внес предложения по изменению ПП № 719. Суть этих изменений сводится к тому, чтобы снять требования по использованию российских разработок и предоставить доступ к рынку для продукции зарубежной разработки, локализованной в России. Это не соответствует стратегическим целям России. Важно закрепить цель: переход на программно-аппаратные платформы российской разработки.

Проблема этих изменений в том, что российским производителям комплектующие недоступны, но они по-прежнему доступны, например, китайским производителям оборудования. Поэтому самый большой риск в том, что сейчас в этих условиях при корректировке нормативной базы доступ к рынку будет открыт для китайских компаний, которые организуют поверхностную локализацию в России и вытеснят российских разработчиков с рынка. Вот это будет самый негативный сценарий из всех возможных.

В чем суть предложенных в 2022 году мер поддержки АРПЭ? Чем они отличаются от предложений 2020 года?

И. Покровский: Предложения, которые касаются повышения устойчивости цепочек поставок, и предложения, которые связаны с повышением финансовой устойчивости в нынешних условиях: увеличение авансов, доступ к льготному кредитованию и т. д. Главные из них – повышение доступности оборотных средств для производителей электронного оборудования и обеспечение прямого финансирования для компаний-разработчиков микросхем.

Правительство и Минпромторг неоднократно озвучивали планы по финансированию поддержки российских производителей. При этом суммы озвучивались разные. На ваш взгляд, сколько денег должно выделить государство на импортозамещение и на что они должны быть потрачены?

И. Покровский: На мой взгляд, необходимо выделять примерно 10 млрд рублей ежегодно на то, чтобы сохранить команды разработчиков микросхем. Для того чтобы поддержать российских разработчиков оборудования, нужна не столько финансовая поддержка со стороны государства, сколько, как я сказал, увеличение авансирования со стороны заказчиков. То есть необходимы средства не только из бюджета, но и от заказчиков. Поэтому тут сложно давать оценку таким мерам, которые не переводятся в прямые бюджетные расходы.

Если говорить в целом по отрасли (поскольку мы сейчас дали оценку только по разработчикам микросхем), то я бы оценил так: несколько десятков миллиардов рублей ежегодно необходимо для поддержки отрасли. А если говорить о бюджетных расходах и сроках, то тут потребуется как минимум два, может быть, три года, пока ситуация не стабилизируется.