/

Smart City – это, прежде всего, умные заказчики

Smart City – это, прежде всего, умные заказчики

Борис Глазков

директор центра стратегических инноваций «Ростелеком»

Smart City – это, прежде всего, умные заказчики

09 января 2017, 11:22    2929

Россия может стать первой страной, где технологии уровня «умный город» будут внедряться по распоряжению правительства, а не по инициативе самих муниципалитетов или ИТ-корпораций. Законодательные и технологические предпосылки для этого создаются прямо сейчас. Уже есть национальная концепция «безопасных»/»умных» городов, разработана «дорожная карта» интернета вещей. Рынку систем безопасности развитие smart-проектов сулит увеличение спроса на конечные устройства, но сделанные с учетом новых требований.

Борис Глазков – директор Центра стратегических инноваций «Ростелеком» и глава рабочей группы «Интернет+город» – рассказал журналу RUБЕЖ о том, как именно будут строить «умные города» в России и какую роль в этом сыграет сам «Ростелеком».

Беседовала: Лада Пономарева

- Вы выступаете главой рабочей группы «Интернет+город», которая занимается разработкой «дорожной карты» развития интернета вещей в России. Она пересекается с «дорожной картой» SafeNet Агентства стратегических инициатив? Данный документ также предусматривает развитие интернета вещей.

Мы не «пересекаемся», но совместно ведем некоторые направления. Я являюсь членом рабочей группы SafeNet. Структура работы в этой группе несколько отличается от «дорожной карты» по развитию интернета вещей («Интернет+город»). SafeNet в большей степени делает акцент на информационную безопасность и безопасность киберфизических систем. Безусловно, отдельные моменты в этих двух проектах совпадают, но пока я не увидел каких-то критических точек, которые нужно срочно обсуждать и синхронизировать.

У программы «Национальная технологическая инициатива», в рамках которой идет разработка SafeNet, есть свои задачи и цели.

Например, развертывание в городах мобильной связи стандарта 5G, строительство единой сети центров защиты от киберугроз, создание отечественных операционных систем для киберфизических систем и автономного транспорта, отечественного компилируемого языка для безопасного параллельного программирования, разработка технологий нейроинтерфейса, телепортации и т. д. А задача рабочей группы «Интернет+город» и нашей «дорожной карты» в большей степени касается именно развития индустриального интернета, интернета вещей, технологий для «умных городов», включая отдельные аспекты безопасности. Но замечу, что у «Интернет+город» нет задачи развивать рынок решений по безопасности, а SafeNet напрямую этим занимается. Как раз участники SafeNet будут «выращивать» рынок отечественных решений, которые впоследствии эту безопасность обеспечат.

- «Дорожная карта» развития интернета вещей предполагает создание национальных стандартов и протоколов для IoT и, в частности, «умных городов». Однако в одном из интервью вы говорили, что их разработка – это тупиковый вариант. Могли бы вы пояснить свою позицию?

Тут нет «черного» или «белого». Можно сказать, что подобный вариант тупиковый, а можно говорить, что мы будем разрабатывать исключительно российские интернет-решения. Но давайте про стандарты поговорим – зачем это вообще нужно.

За многие годы мы привыкли думать, что стандарты нужны для повышения качества предоставляемых услуг, материалов и оборудования. Когда есть стандарт, продукцию можно проверить на соответствие и быть уверенным, что она будет работать так, как это прописано в документе. За последние лет десять десять, с учетом глобализации, цифровизации и других серьезных трендов – стандарт стал не столько гарантией надежности, сколько способом защиты решений отдельных компаний и защиты их сегментов рынка от других игроков.

Например, государство или межгосударственное объединение могут объявить, что в некой отрасли теперь действует такой-то стандарт, а кто ему не соответствует, тот не сможет работать на рынке. Происходит это примерно следующим образом. Есть локальный разработчик, который говорит: «У меня есть решение, оно работает, давайте его стандартизуем». Возникает стандарт и появляется барьер для всех остальных конкурентов, прежде всего, зарубежных.

С одной стороны, мы должны защищать отечественный рынок для отечественных разработчиков. Пока зарубежные вендоры будут приводить свои решения в соответствие с нашими стандартами, у российских разработчиков будет время и шанс развернуть свой бизнес. С другой стороны, возникает вопрос: а есть ли в стране технологии, которые уже сейчас можно стандартизовать и использовать? Пока у нас нет «псевдо-эталона», какой смысл закрывать рынок от зарубежных игроков? Если пойти по этому пути, мы просто затормозим процесс развития отрасли и ограничим наш технологический уровень в целом.

- А как быть с критически важными объектами в условиях отсутствия отечественных решений и наличия высокого уровня угрозы стороннего вмешательства?

В вопросах обеспечения безопасности критической инфраструктуры торопиться и внедрять что попало – уж точно нельзя. Отрасли атомной энергетики, гидроэнергетики и другие насколько критичны для государства, настолько консервативны, что проще дождаться появления отечественных разработок. Второй возможный путь – проведение колоссального по ресурсам и трудозатратам аудита и локализации зарубежных технологий перед их внедрением.

Я думаю, что появление в России индустриального интернета и соответствующих информационных технологий для критически важной инфраструктуры – это вопрос не ближайшего года, как минимум. Хотя отечественные разработки есть – их просто нужно довести «до ума».

- К «дорожной карте» развития интернета вещей была претензия, что в ней не прописаны целевые показатели. Этот вопрос уже решен?

Претензия как была, так и осталась. Изначально, в апреле 2016 года стояла задача прописать в документе целевые показатели, потом постановку вопроса скорректировали. Нас попросили обратить внимание, прежде всего, на меры государственного регулирования, то есть прописать задачи для органов власти. И мы это сделали, при этом целевые показатели пока убрали совсем. В текущем виде документ содержит качественные меры по снятию барьеров для развития интеллектуальных и интернет-технологий, развития законодательной базы. А эти меры напрямую численного или количественного результата не дают. В настоящее время мы решаем проблему именно барьеров.

- То есть работа по целевым показателям отложена? Ее будут продолжать?

Безусловно. Но чтобы сделать такую глубоко проработанную «дорожную карту», с четкими показателями, нужно намного больше времени. Документ охватывает сразу несколько отраслей – ЖКХ, транспорт, промышленность, энергетику и т. д. Чтобы определиться с конечными целями по каждому направлению, нужно проводить серьезную работу. На создание «дорожной карты» нам дали всего несколько месяцев, поэтому ее нынешний вариант – это максимальный результат, которого можно было добиться от команды за такое короткое время.

У нас все очень любят устанавливать различные KPI, и это совершенно нормальное явление. В конце-концов, показатели появятся. Но лично я считаю, что они должны учитывать не только желаемый результат, но и объективную ситуацию в той или иной области, изменения законодательной базы. В каждом отдельном случае нужно просчитывать возможные последствия и оценивать эффект.

- Показатели будут рассчитываться под отдельные пилотные проекты?

Да, это был бы самый правильный путь. Если сразу написать какие-то условные цифры и сказать «давайте вы этого добьетесь», то такая работа практически не имеет смысла, потому что я больше чем уверен – состав и значения этих цифр поменяются.

- Уже известны «пилоты», которые будут реализованы в рамках «дорожной карты» интернета вещей? Как их отбирают?

Думаю, что будем решать этот вопрос вместе с органами власти, которые отвечают за определенное направление – промышленность, энергетика, транспорт и т. д. В этой работе также задействована Национальная ассоциация участников рынка промышленного интернета (НАПИ) – это кооперация предприятий, поставщиков оборудования и программного обеспечения, телеком-операторов, научно-исследовательских организаций и т. д. На базе НАПИ будет создан проектный офис, куда компании смогут направлять перспективные проекты для рассмотрения.

- Будет ли проектный офис учитывать опыт системных интеграторов по подобным проектам, таких как «КРОК», «Техносерв» и другие?

Разумеется. Системная интеграция остается основным техническим звеном в ИТ-проектах.

- Существует такое мнение, что аспект безопасности может выступать тормозом развития крупномасштабных интернет-проектов, «умных городов». Вы с этим согласны?

Это философский вопрос. В принципе, безопасность всегда пытается «консервировать» существующую систему, не допуская появления новых рисков. Она будет «тормозить» любые изменения, чтобы оценить угрозы, попытаться отреагировать и предотвратить их появление в будущем.

Это вопрос не того, что безопасность консервативна именно в сфере ИТ и, скажем так, «ничего делать не хочет». Сам по себе сегмент безопасности является очень консервативным вообще.

Практически на любой ИТ-конференции повторяется одна и та же мысль: «Технологии стремительно развиваются, через столько-то лет в городах будут установлены триллионы датчиков, беспилотные автомобили будут повсюду» и т. д. Но уверяю вас – огромное количество людей в органах власти, в законодательных органах уже сейчас спрашивают энтузиастов от технологий: «А насколько все это безопасно? Насколько это надежно? Давайте проведем всесторонние испытания, в течение нескольких лет понаблюдаем за системами и только потом будем их внедрять». Это извечная борьба между прогрессом и консерватизмом. Но консерватизмом здоровым – который пытается оценить последствия. Получается ситуация неких весов, которые все время покачиваются в ту или иную сторону.

- Какой стороны в этой ситуации придерживается «Ростелеком»?

Мы за технологическое развитие. Но нужно очень точно оценивать все возможности, риски и потенциальный ущерб, тщательно просеивать каждый фактор, разбираться с каждым конкретным случаем. Мы никогда не даем нашим заказчикам решения, в которых нет систем безопасности. Любое техническое задание на любое решение по умолчанию содержит раздел «средства безопасности». Всегда.

Мы хотя и «за» инновации, но «Ростелеком», в первую очередь, является государственной компанией, которая должна соблюдать интересы своей страны.

Наша задача – находить оптимальный мостик между прогрессом и консерватизмом. Даже внутри компании нам приходится искать компромиссы. Например, лично я рассуждаю со стороны блока инноваций. Если вы спросите нашего технического директора или вице-президента по безопасности – они, вероятно, скажут, что безопасность имеет первоочередное значение.

- Специалисты по безопасности чаще всего так и говорят – пока все работает, лучше не трогать.

Да, обычно так и бывает. Но, конечно, общая позиция компании заключается в том, чтобы новые технологии появлялись, их внедряли и использовали – это не только экономическая выгода, но и необходимое условие «выживания» компании в быстро изменяющейся среде. Потому что инновации – это выгода. Мы постоянно ищем возможности и людей, которые их придумывают. Например, новая бизнес-модель, о которой мы еще даже не задумывались, а кто-то ее уже разработал. Таких людей нужно активно привлекать к работе, реализовывать их инициативы, делить с ними полученную выгоду. Это история про открытые инновации, которая строится на том простом факте, что вокруг умных и одаренных людей всегда больше, чем внутри, пусть даже очень большой, компании. Я считаю, что «Ростелеком» должен создавать условия для реализации стратегических инноваций в сфере ИТ и выступать «мостиком» между инноваторами и индустриями, претерпевающими цифровую трансформацию..

- Сейчас уже есть понимание, каким образом будет обеспечиваться окупаемость «умных городов»? Это будет финансирование в рамках госпрограммы? Абонентские платежи от населения?

Существует идея, что всю городскую «умность» можно окупить за счет В2С-сегмента. То есть, за счет граждан. Приведу простой пример: человек въезжает в новую квартиру, ему приходит ежемесячный платеж, куда включены все те интеллектуальные услуги, которыми он пользуется. Для этого нужно рассчитать понятные и доступные для людей тарифы на все системы.

Как мне кажется, такая схема может сработать, но только в совершенно новых домах, новых городах, где объекты строятся с нуля. Тогда еще на этапе покупки/аренды жилых или коммерческих помещений у граждан будет понимание, что входит в стоимость каждого квадратного метра. Только в этом случае получится переложить часть расходов на население.

Но в настоящее время люди живут в домах, которые уже построены. И появление в ежемесячных платежах дополнительных услуг никого не обрадует.

Как показывает практика других стран, «умные города» строятся с большим участием государственного бюджета. Я бы даже сказал, с основным участием. Основная цель властей в подобных проектах – повышение благополучия граждан и качества жизни, потому что в дальнейшем это обеспечивает электорат. Поэтому «умные города» – это во многом государственная задача. Безусловно, есть B2B и B2C-составляющие, но они всегда на втором месте после государственных вложений в создание «умных городов».

- Получается, что города будут «соревноваться» между собой за человеческие ресурсы, развитие территорий, создания каких-то производств?

В какой-то степени такой вариант возможен. «Умные города» позволяют сделать экономику более эффективной. Естественно, что в перспективе город и его жители только выигрывают. Но подобные долгосрочные инвестиции может себе позволить только государство, потому что бизнес – даже самый крупный – ориентирован на быстрый возврат, в течение лет пяти максимум. Семь лет – это уже предел для многих инвесторов. А «умный город» строится и дольше, и на большую перспективу, в силу огромного количества различных технологических, бизнес- процессов и необходимости адаптации нормативной базы.

- Если взять, например, программу освоения Дальнего Востока, то, на ваш взгляд, ее стоит дополнить интеллектуальными составляющими, чтобы люди потянулись в этот регион?

Думаю, да. Когда мы планируем освоение новых территорий, уже сейчас нужно закладывать в программы внедрение цифровых технологий, связь для мониторинга объектов и другие современные решения, в первую очередь – цифровые.

- Надо будет об этом сказать министру по развитию Дальнего Востока.

Я бы рад всем министрам что-нибудь подсказать. Для этого и работаем над такими проектами, как «дорожная карта» интернета вещей.

- Какие перспективы есть у России с точки зрения внедрения технологических инноваций и строительства «умных городов»?

В качестве ответа на этот вопрос приведу пример. Сегодня одна из самых мощных в мире государственных программ по строительству «умных городов» реализуется в Индии, где численность населения уже превысила 1,2 млрд человек.

Про Индию обычно все говорят, что там коровы по улицам ходят, антисанитария и т. п. Однако это не мешает индийскому правительству вкладывать большие деньги и добиваться эффективных результатов в сфере строительства «умных городов». И правительство там не смущает, что почти вся страна в сложных экологических условиях, огромное количество трущоб под снос, все те же коровы, которых «не тронь и не прогони».

Поэтому я бы чисто принципиально не стал увязывать между собой нашу окружающую действительность и космические корабли в виде интеллектуальных технологий. В той же Индии получается строить «умные города». В Китае – даже несмотря на колоссальные социальные сложности – получается. Не нужно думать, что заранее должна быть построена какая-то хорошая городская система, которая потом будет совершенствоваться. «Умные города» часто строят прямо, что называется, «с колес» – приходят на ту площадку, что есть, втыкают вышку с датчиком и поехали.

- В России готовы к подобному сценарию?

Готовы. Мы сейчас ищем варианты для окупаемости наших инвестиций, связанных с городскими системами ЖКХ и т. д. Например, в случае с городским видеонаблюдением уже опробованы государственно-частные партнерства (ГЧП), которые позволяют участникам проектов возвращать деньги. В остальных сферах у нас с этим гораздо тяжелее. Нужно менять законодательство, чтобы появлялись возможные точки возврата инвестиций. Пока их нет, возникает большой вопрос – кто будет строить? Никто из компаний не будет вкладывать собственные деньги просто так. Это прерогатива государства, но никак не коммерческой компании, потому что у нее в уставе записана четкая цель – извлечение прибыли. Другое дело, что «Ростелеком», как государственная компания, готова к длительным срокам возврата инвестиций.

Мы готовы рассматривать проекты ГЧП не только в сфере видеонаблюдения и энергоэффективности. «Дорожная карта» интернета вещей «подсвечивает» нам те ниши, в которых можно добиться результата, если предпринять определенные усилия.

- Насколько вообще для «Ростелекома» приоритетна данная тема в рамках общей стратегии развития? Важно ли для вас сейчас опередить гипотетических конкурентов, если они вообще существуют на этом рынке в России?

Для нас вопросы цифровизации экономики России и участия «Ростелекома» в цифровизации определенных отраслей – будь то городские или промышленные проекты – это приоритет в первой пятерке.

Наш совет директоров в конце 2015 года определил приоритеты развития компании: центры обработки данных, облачные сервисы, OTT-сервисы, геоинформационные системы и индустриальный интернет вещей. Соответственно, количество сил и ресурсов, которые компания начинает вкладывать в этот рынок, очень существенное. Мы разворачиваемся по полной программе в эту сторону. Одним из инструментов для данной работы как раз является рабочая группа «Интернет+город», которая в перспективе позволит нам выйти в новые сегменты бизнеса, создав условия для развития высокотехнологичного бизнеса в этих сегментах на уровне государства.

- А что будет с основным бизнесом компании?

Услуги связи – это, конечно, наш ключевой источник выручки. Но сейчас мы говорим именно про приоритеты развития. Поэтому в будущем мы рассчитываем стать полноценным оператором цифровых услуг.

Компания развивается для того, чтобы зарабатывать деньги. Это объективный фактор. Но если мы при этом создаем для государства и граждан возможность комфортно жить, то, на мой взгляд, лучше ничего придумать нельзя.

Сегодня города – это тот набор мест для проживания, где сосредоточена основная часть населения. Поэтому самый большой рост уровня цифровизации будет наблюдаться именно в городах.

- Сейчас у компании есть возможности для начала работы с государственными, крупными градообразующими предприятиями, которые могут выступить партнерами по проектам «умных городов»?                                                                                                                                       

Конечно. Когда мы говорим про «умный/цифровой город», мы подразумеваем, что партнерами/заказчиками становятся регионы и муниципалитеты. Это основная точка приложения усилий для развития инициатив.

Но когда речь заходит об индустриальном интернете в целом – даже учитывая колоссальную роль государства в экономике – мы в итоге все равно будем разговаривать с владельцем или директором конкретного предприятия.

Для «Ростелекома» индустриальный интернет – это бизнес-направление, которое можно развивать в нефтегазовой отрасли, электроэнергетике, космической промышленности, транспорте, машиностроении. Тут самое важное – найти бизнес-решение и затем собрать его вместе с другими субъектами экономики, например, с крупными предприятиями.  То есть одной рукой мы через «Интернет+город» создаем условия и законодательную среду, чтобы бизнес быстрее развивался, а с другой – уже сейчас можем начинать работать с компаниями. Это часть большой стратегии.

- Если в России появится собственная схема построения «умных городов», означает ли это, что другие компании – например, Cisco, у которой уже довольно много наработок – должны будут под нее подстраиваться?

Все еще интереснее. «Умные города» придумали вендоры вроде той же Cisco и т. д. Почему придумали? Потому что раньше они продавали свое оборудование отдельным предприятиям, а тут продать можно сразу целому городу. Это же экономика других масштабов! Логика зачастую была примерно такой: «Поедем в эти будущие “умные города”, принесем им технологии и будем продавать типовые решения». Так компании начали приходить с типовыми схемами, считая, что «в Индии сработало, тут тоже сработает».

Вопрос – а городу это надо? Кто оценил потребности жителей, государства? Я много раз приводил следующий пример. У нас страна большая, есть широтное зонирование, есть южные территории, есть северные. На юге теоретической проблемой могут быть отходы – в жаркую погоду, если вовремя мусор не убирать, это все будет плохо пахнуть. А на севере проблема другая – зимой лопаются трубы, дома остаются без отопления. Этим простым примером я показываю контраст актуальных потребностей в нашей стране. О какой типизации проектов, которые приносят зарубежные компании, мы здесь можем говорить?

Главы муниципальных и региональных администраций должны стать умными заказчиками, которые при выборе технологий для «умного города» будут учитывать приоритетные потребности жителей, а не действовать по принципу «давайте что-нибудь попробуем». Вот в этот момент формируется концепция Smart City, которая «заточена» под конкретный российский город, а не условный индийский. Нет смысла покупать готовое, потому что нам нужно осознавать собственные потребности – работать на граждан.

- Тогда каким образом учитывается зарубежный опыт? Он полностью перерабатывается и создается что-то принципиально новое?

К зарубежному опыту мы обращаемся для того, чтобы понять «а как это вообще бывает».

Проводим анализ решений, просматриваем существующие концепции. Кстати, когда мы писали нашу «дорожную карту», мы суммировали весь имеющийся мировой опыт строительства «умных городов». Надо сказать, что этот опыт очень пестрый, поскольку мир большой и очень разный. Все это мы взяли, разложили по отраслям, выписали набор решений, функциональных возможностей, которые в принципе могут быть.


 Журнал RUБЕЖ  Пожарная безопасность  Транспортная безопасность

Yandex.Дзен

Подписывайтесь на канал ru-bezh.ru
в Яндекс.Дзен

Яндекс.Директ

RUБЕЖ в vk RUБЕЖ на dzen RUБЕЖ на youtube RUБЕЖ в telegram+ RUБЕЖ-RSS

Контакты

Адрес: 121471, г. Москва, Фрунзенская набережная, д. 50, пом. IIIа, комн.1

Тел./ф.: +7 (495) 539-30-20

Время работы: 9:00-18:00, понедельник - пятница

E-mail: info@ru-bezh.ru


Для рекламодателей

E-mail: reklama@ru-bezh.ru

тел.: +7 (495) 539-30-20 (доб. 103)

total time: 0.4428 s
queries: 237 (0.0339 s)
memory: 8 192 kb
source: database
Выделите опечатку и нажмите Ctrl + Enter, чтобы отправить сообщение.